294

Эти слова, сказанные с ударением, показались Люсьену жестокими. Он не мог удержаться, чтобы не посмотреть на Коффа. «Вы, значит, не хотите помочь мне, разделив со мной бремя возложенного на меня позорного поручения?» — говорил этот взгляд. Кофф ничего не понял. Это был человек крайне рассудительный, но лишенный всякой деликатности: он презирал все проявления душевной тонкости, смешивая их с уловками, к которым прибегают слабохарактерные люди, чтобы уклониться от исполнения разумных требований или от исполнения долга.
— Кушайте, господин комиссар... Кофф, который, однако, понял, что этот жалкий титул оскорбляет Люсьена, сказал префекту:
— Докладчик прошений, с вашего разрешения, милостивый государь.
— Ах, докладчик прошений! — с удивлением воскликнул префект. — Ведь это все, к чему мы стремимся, мы, бедные провинциальные префекты, два-три раза проведя удачно выборы.
«Что это, глупая наивность или же хитрость?» — задал себе вопрос Люсьен, совсем не расположенный к снисходительности.
— Кушайте, господин докладчик прошений. Если вы не можете уделить мне больше полутора суток, как пишет мне министр, то я должен рассказать вам о многом, сообщить вам бездну подробностей, предложить на ваше усмотрение целый ряд мероприятий до послезавтрашнего полудня, когда вы отсюда уедете. Я намерен просить вас принять завтра пятьдесят человек, пятьдесят чиновников, — все это люди ненадежные или робкие, и враги, тайные и тоже робкие. Не сомневаюсь, что на образ мыслей их всех повлияет беседа с должностным лицом, которое само беседует с министром. Кроме того, аудиенция, которую вы им дадите и о которой заговорит весь город, наложит на них своего рода торжественное обязательство. Беседовать лично с министром — это большое преимущество, это прекрасная прерогатива, господин докладчик прошений. Что представляют собою наши холодные депеши, милостивый государь, наши депеши, которые, чтобы быть понятными, должны быть длинными, что представляют они по сравнению с живым и интересным устным докладом чиновника, имеющего возможность заявить: «Я видел»?
Эти не совсем умные разглагольствования затянулись до половины второго ночи. Когда Кофф, которому смертельно хотелось спать, пошел разузнать насчет постелей, префект осведомился у Люсьена, можно ли откровенно говорить обо всем в присутствии секретаря.
— Разумеется, господин префект. Господин Кофф сотрудник личной канцелярии министра и в деле выборов пользуется полным доверием его сиятельства.
По возвращении Коффа г-н де Рикбур счел своим долгом вторично изложить соображения, которые он уже высказал Люсьену, и подкрепил их теперь рядом собственных имен. Но все эти имена, равно неизвестные обоим путешественникам, только мешали им понять, в чем заключается способ влияния на выборы, к которому собирался прибегнуть господин префект. Кофф, весьма недовольный тем, что ему не дают спать, захотел по крайней мере серьезно поработать и, с разрешения г-на докладчика прошений, как он нарочно подчеркнул, принялся забрасывать г-на де Рикбура вопросами.
Славный префект, столь высоконравственный и так старавшийся избавиться от угрызений совести, признался, наконец, что департамент не обещает ничего хорошего в смысле выборов, так как восемь пэров Франции, в том числе два крупных помещика, позаботились о назначении сюда внушительного количества всяких мелких чиновников и оказывали им покровительство.