249

Когда дежурный вышел, он сказал Люсьену:
— Милостивый государь, достаточно было бы одного слова «Кортис» без дальнейших объяснений (это было сказано на редкость дерзким тоном и сопровождалось столь же наглым жестом).
— Граф, я новичок на службе, — сказал Люсьен, отчеканивая каждое слово. — В кругу знакомых моего отца, господина Левена, я не привык к приему, оказанному мне вашим сиятельством; я хотел как можно скорее положить конец неприятному и малопристойному положению вещей.
— Как это малопристойному, милостивый государь! — гнусавым голосом воскликнул министр, задрав голову еще выше и
удвоив наглость тона. — Будьте осторожны в выражениях!
— Если вы прибавите хоть одно слово в таком же тоне, граф, я подаю в отставку, и мы скрестим наши шпаги. Наглость, сударь, никогда не производила на меня впечатления.
Господин де Вез, который вышел из отдаленного кабинета узнать, в чем дело, услыхал последние слова Люсьена и сообразил, что он, де Вез, вероятно косвенная причина ссоры.
— Ради бога, друг мой, ради бога! — обратился он к Люсьену. — Дорогой коллега, это — тот молодой офицер, о котором я вам говорил; прекратим это.
— Есть только один способ прекратить это, — произнес Люсьен с хладнокровием, лишившим обоих министров дара слова. — Есть только один способ, — повторил он ледяным тоном. — Это не заикаться больше ни единым словом об инциденте и предположить, что дежурный доложил обо мне вашим сиятельствам.
— Но, милостивый государь... — резко выпрямившись, начал было г-н де Босеан.
— Приношу тысячу извинений вашему сиятельству, но если вы произнесете еще хоть слово, я заявлю о своей отставке присутствующему здесь господину де Везу и оскорблю вас так, что вам волей-неволей придется потребовать удовлетворения.
— Уйдемте, уйдемте отсюда! — в крайнем смущении, воскликнул г-н де Вез, увлекая за собой Люсьена.
Люсьен прислушался, не скажет ли что . граф де Босеан. Он ничего не услышал.
Усевшись в коляску, он попросил г-на де Веза, затеявшего с ним отеческим тоном разговор, разрешить ему сперва дать отчет о деле Кортиса. Отчет оказался весьма длинным. Он начал его с изложения протокола и заключения консилиума.
Когда он кончил, министр потребовал у него оба документа.
— Повидимому, я забыл их у себя дома, — ответил Люсьен.
«Если граф де Босеан захочет угрожать мне, — подумал он, — эти документы могут послужить доказательством того, что я был прав, желая сразу представить отчет министру внутренних дел, и что я не какой-нибудь проситель, насильно врывающийся в двери».
К моменту, когда они въезжали на улицу Гренель, повествование о'Кортисе было окончено, и г-н де Вез снова сделал попытку удариться в елейно-отеческое наставление.
— Граф, — перебил его Люсьен, — я работаю по поручению вашего сиятельства с пяти часов пополудни. Теперь уже час. Разрешите мне пересесть в мой кабриолет: он едет за вашей коляской. Я смертельно устал.